2015-04-14 18:15 (UTC)
В целом мифологическое делает акцент скорее на неповторимости, на различии, нежели на едином. Неповторимое особенно важно и требует к себе особого внимания. Боги, да и вообще все живые существа говорят каждый по-своему и с каждым по-своему. Видимо, именно поэтому одинаковое восприятие чего-либо (как у нас было бы в случае свидетельства нескольких очевидцев) выглядит для мифологического мира менее достоверным, чем восприятие особенное. И поэтому же опыт играет не самую большую роль в доказательстве и веровании: нет такого опыта, который не может быть в некоторый (любой) момент опровергнут, и нет такой ситуации, которая с точностью повторила бы предыдущую. Изменчивость и многообразие должны быть замечены не менее, а даже более, чем сходство, ибо именно они таят в себе неожиданность и требуют каждый раз новой реакции, а значит — и повышенного внимания, дабы не ошибиться в этой реакции.

“Для нас одним из основных признаков, по которому узнаётся объективная ценность восприятия, является то обстоятельство, что воспринимаемое явление или существо при одинаковых условиях одинаково воспринимается всеми… У первобытных людей, однако, мы видим нечто совершенно противоположное: у них постоянно случается так, что некоторые существа и предметы открываются только некоторым лицам, исключая всех остальных присутствующих. Это никого не поражает, все находят это естественным” [1, 37-38]. Однако, если мистическая сила разлита во всех и во всём равным образом, то, казалось бы, такая абсолютная разница восприятия должна быть исключена, и прочие должны слышать и видеть, если не само это “нечто” в полной мере, то хотя бы его отголосок — в силу всеобщей мистической причастности. На деле же получается, что слышит и видит только один и именно тот, кому это нужно. И это воспринимается как должное. Следовательно, особенность признаётся более важной и сильнее выраженной, чем взаимопроникновение. Для мифопоэтического мира вообще ценно особое, различающееся мировосприятие, и отличие и необходимость обуславливают друг друга, поскольку именно особость, отличие делает нечто незаменимым для мифопоэтического мира, и множество отличных сущностей и видений дополняют друг друга и имеют каждое свою непререкаемую ценность.

Тогда можно объяснить оборачивание, которое присутствует повсеместно и в мифологии, и в сказках, и даже в былинах (достаточно вспомнить хотя бы такого былинного персонажа, как Волх Всеславьевич, рождённого от змея и без труда принимающего облик различных животных и птиц) и древнее оборотничество, не требующее смены сущности, то есть потери особенного, присутствующее в сказках народов Африки, Австралии и сказках индейцев, и невозможность существования в мифопоэтике оборотничества более позднего типа. Ведь позднее оборотничество основано ни на чём ином, как на общности, позволяющей сущностям взаимопроникать друг в друга, и на потере особенного — своего облика, своего поведения, и самое главное — своей сущности. Как может оно существовать, тем более — в таком повсеместном распространении — в картине мира, где важнее всего — особенное, отличающееся? Потому у “древних народов” оно и не встречается вовсе, а в русской традиции встречается лишь как вариант достаточно позднего заимствования в цикле рассказов об оборотнях. Но это, как говорил Киплинг, уже совсем другая история.

This account has disabled anonymous posting.
If you don't have an account you can create one now.
HTML doesn't work in the subject.
More info about formatting

Profile

svart_ulfr: (Default)
svart_ulfr

October 2018

M T W T F S S
1234567
89 1011121314
15161718192021
22232425262728
293031    

Expand Cut Tags

No cut tags

Style Credit